Как пытают и убивают в саратовских колониях
Встречался тут с друзьями, которые далеки от журналистики и повестки. С одним мы обычно говорим про образование и производство, со вторым чаще — об искусстве и программировании. Но в этот раз оба спросили, смотрел ли я один из последних видосов Ильи Варламова. Блогер там рассказывает про издевательства над заключенным в ярославской колонии, утверждает, что происходящее на экране его макбука может случиться с каждым. «Испортите себе настроение сегодня», — говорит он и просит поделиться записью. Кудрявого интеллигентного Варламова сменяет нарезка мутной записи с полуголым человеком, лежащим на сдвинутых школьных партах. Несколько тюремщиков держат ему руки и ноги, другие периодически льют на лицо воду, кто-то просто смотрит и подбадривает. Все они меняются ролями, когда устают бить мужчину по пяткам дубинками и кулаками. Протяжные стоны, которые слышны в начале, вскоре стихают. Остаются только размеренные шлепки черной резины по голой коже. Напоминает отвратительную групповуху, где «одна на всех».
— Ну, что думаешь про этот пиздец? — спрашивает Серега, когда на экране смартфона появляется уже мультяшный Варламов.
— Пиздец, конечно, — отвечаю, глядя на яркого и кудрявого, предлагающего кликнуть на кнопку репоста.
— То есть пока я думаю про новый офис и отпуск, кого-то реально убивают в тюрьме!
— Варламов во всем виноват. Так бы спали спокойно, — нелепо шучу я.
Листая фэйсбук, натыкаюсь на пост бывшего редактора про пытки в саратовском СИЗО. Девять лет назад Лена писала текст, только резонанса или хотя бы видоса с Варламовым после него не появилось. Ей обидно, но и «Саратовский Взгляд» — это немного не «Новая газета». Может поэтому эмоций и слез не последовало.
Три года спустя для того же издания я делал интервью с Ларисой Сотниковой. Почти без эмоций и без слез женщина рассказывала, как забирала из энгельсской колонии № 13 своего 24-летнего сына Артема. Парень сидел за грабеж и ждал досрочного освобождения. Мать не верила версии ФСИН о том, что сын упал на железной лестнице, сломал копчик и умер. Тем более, что в первоначальном заключении о смерти было написано «коронарная недостаточность».
«Два дня его пытали. Его подвесили на наручниках, а он-то парень крепкий… да хоть крепкий, хоть не крепкий… на наручниках провисеть! У него от наручников впилась вот сюда в кость,… аж ну вот мясо вот. Его по пяткам били, а это самое больное место. Все тело электрошокером истыкали», — говорила Лариса, а я думал, почему она еще не съехала с катушек.
Рядом на лавочке сидел Роман Толстых — бывший сокамерник Сотникова. Он рассказывал, что в штрафной изолятор Артем попал чуть ли не потому, что администрации колонии не понравилась его обувь. Я машинально записывал слова героев в блокнот и не мог отвести взгляд от изрезанных рук Романа. Он говорил, что заключенные вскрывали себе вены в знак протеста против беспредела надзирателей.
«Они постоянно заводят на второй этаж, если осужденный их не устраивает и бьют. Включают громко музыку и бьют. Я слышал, как он кричал, как на него кричали. Там все слышно, все видно через щели в дверях. Я видел, как его выносили накрытым простынью», — немного заикался Толстых перед редакционной видеокамерой, заставляя любопытных прохожих притормозить за кадром.
После того, как Лариса Сотникова решила привлечь внимание к проблеме пыток в колониях, она собрала десятки жалоб от заключенных. Кажется, что женщина пообщалась чуть ли не с каждым региональным СМИ, рассказывая историю своего сына и других осужденных.
Артем Сотников // Скриншот с видео TVsar
Огласке придали как минимум два летальных случая от «острой коронарной недостаточности» здоровых и молодых заключенных. В колонии-поселении № 11 умер житель Красного Кута Алексей Акульшин. Ему, как и Сотникову, было 24 года, а осужден он был за мелкую кражу. Суд приговорил его к 120 часам обязательных работ, к которым он не мог приступить из-за перелома ноги. В качестве альтернативы 10 мая 2012 года Акульшина отправили на 12 дней в колонию.
«15 мая нашей маме позвонили из колонии и сообщили, что Алексей умер. К ней приехали участковый и сотрудница УФСИН. Они убеждали ее написать отказную на выдачу тела. Ей говорили: „Ты одинокая и не потянешь похороны. Если вы напишете отказную, то его похоронят там“. Однако мы воспротивились и решили в любом случае забрать тело. Нам сказали, чтобы мы забрали тело на следующий день (16 мая) в 9 часов, но отдали его только в обед. Когда его привезли, он просто был неузнаваем — тело Алексея было все синее — шея, голова, руки. Голова вообще болталась на одной коже», — рассказывала тогда агентству «Взгляд-инфо» сестра погибшего Александра Акульшина.
В саратовских Прокуратуре и УФСИН открещивались, от таких случаев до последнего, говорили о внутреннем расследовании, объясняли, что родственники путают трупные пятна с гематомами. Журналисты тогда не отставали от пресс-служб ведомств. Кто-то запустил в оборот фразу про «клуб 24-летних». На вынужденных пресс-конференциях выступали какие-то правозащитные тетушки и руководители исправительных заведений. Они говорили о том, что падение на копчик — очень болезненно, а в колониях все делается для комфортного отбывания срока.
Тело Артема Сотникова // Скриншот с видео TVsar
В какой-то момент УФСИН пришлось даже устраивать пресс-туры по колониям, чтобы показать, как заблуждаются журналисты. Я поехал в ИК № 13 вместе с делегацией от разных изданий. Колония была мне знакома еще по рассказам Эдуарда Лимонова, который провел там несколько месяцев в 2003 году. Он, естественно, нелестно отзывался о ее администрации, но говорил, что это красная образцово-показательная зона.
Руководство ИК № 13, которое следаки подозревали в причастности к смерти Артема Сотникова оперативно отстранили на время расследования. Помню, как в дверях главного здания с золоченой табличкой нас встречали безликие заместитель главы регионального УФСИН Сергей Бугаенко и и.о. начальника колонии Сергей Салов. В большом кабинете болотного цвета было темно, прохладно и слишком тихо. Даже яркое солнце, пробивавшееся через шторы не могло перебить ощущение, что ты где-то в склепе. Всех усадили пить чай и рассказывать про достижения колонии. Я смотрел в окно на пустой плац и корпуса. За все время пока начальники рассказывали что-то про деревообработку, молельные комнаты, оплату труда и мини-кафе, я не увидел ни одного человека на улице.
После чаепития журналистов повели в комнаты для длительных свиданий. В узком коридоре развешаны картины и искусственные цветы, двери в комнаты выкрашены в белый цвет, внешне все напоминает дешевую гостиницу. Общая кухня, туалет, душ. Здесь заключенные встречаются с женами. В одной из комнат сидели перепуганные мужчина и женщина, которые не удивились внезапно ввалившейся толпе журналистов. В углу слишком тихо работал телевизор, постель была аккуратно заправлена, воздух был теплый и спертый. «Вот в таких условиях проходят свидания, — рассказывал и.о. начальника колонии. — Можно журналистам вас сфотографировать?». Постояльцы растерянно кивали и пытались улыбаться.
Пытки в ярославской колонии // Скриншот с видео «Новой газеты»
В медсанчасти было практически безлюдно. Возле кроватей стояли осужденные, опустив руки по швам. Мерзкое ощущение, что ты в зоопарке и перед тобой не люди, а какие-то демонстрационные объекты нарастало в каждом новом помещении. «Гражданин начальник, можно к вам обратиться, подойдите, пожалуйста!», — послышался чей-то голос из-за решетчатой двери. В глубине темного и небольшого, видимо, бокса никого еле угдывался силуэт человека.
«Гражданин начальник» Сергей Салов сконфузился и стал теснить журналистов к выходу. «Не обращайте внимания, это душевнобольной, у него нервное расстройство, я потом к нему подойду», — говорил он, захлопывая дверь. «А что у него за заболевание?» — спросил я у Салова. «Да какое там расстройство может быть?! Вы же знаете, что 228 статья — это наркотики», — ответил начальник, добавив, что осужденный душевно расстроился на майские праздники.
ШИЗО, где Артем Сотников провел свои последние дни, подвешенный к железной лестнице, изначально не входило в наш «экскурсионный тур». Чтобы туда попасть, пришлось сначала посмотреть все, что хотели показать сотрудники колонии. После долгих уговоров администрация неохотно согласилась пустить внутрь журналистов, напомнив, что это «объект со сложной оперативной обстановкой».
Тяжелые двери, темные проходы, надзиратели, камеры слежения. При входе в одну из мрачных камер — дырка в полу и раковина. Запах из канализации густо заполняет сырой воздух. На небольшом столе в центре помещения нацарапана надпись «приятного ап-та», к стене приделаны откидные нары, которые, по словам надзирателей, «раскладывают на время сна». На чем сидят заключенные во время бодрствования, я так и не смог понять.
Наш экскурсовод по ШИЗО попросил обратить нас внимание, что в камере есть и личные вещи осужденных. Раскрытой ладонью он показывал на книжную полочку с несколькими томами напротив параши. Я вспомнил, как отец рассказывал мне, что в одиночке его спасали только книги и резиновая перчатка. В нее он наливал воду и затыкал как пробкой дырку канализации, чтобы не воняло. Но группе журналистов не пришлось долго нюхать и изучать обстановку изолятора — надзиратель быстро вывел всех в коридор. Из динамиков там тихо играла вроде бы «Венгерская рапсодия № 2» Ференца Листа. Мы снова прошли под через лестницу, где висел Артем Сотников. «Пойдемте лучше посмотрим храм Николая Чудотворца. У нас там всегда можно помолиться об освобождении», — торопил нас ФСИНовец.
Маму Артема Сотникова я интервьюировал за время этой истории еще несколько раз. Она тоже рассказывала про Николая Чудотворца, которого молила о справедливом суде. Это или что-то другое помогало ей не впасть в уныние и собирать массу свидетельств о пытках и убийствах в саратовских колониях. Спустя два года постоянных судов пятеро работников областного УФСИН отправились на зону. Лариса Сотникова стала правозащитницей и отсудила у государства 2,5 миллиона рублей компенсации. Параллельно с этим тогдашнего главу ФСИН отстранили от должности из-за коррупционного скандала. На свободе и в деле осталась почти вся верхушка в региональном ведомстве.
Сотрудники ФСИН в ярославской области // Скриншот с видео «Новой газеты»
Пока я все это рассказывал Сереге, мультяшного Варламова сменило какое-то другое видео про российскую колонию. Лента предлагала на выбор длинную подборку роликов из разных городов. Мы не стали смотреть. Просто молча накатили и разъехались по домам спать.
Чтобы чаще публиковать материалы нам нужны ваши пожертвования. Их мы потратим на гонорары авторам, фотографам и иллюстраторам. Ниже есть форма для пожертвования любой суммы на будущее No future.
